Стивен Мулбергер.

 

Англия, Уэльс и Шотландия.

 

Эта лекция будет посвящена политике на острове, отношениям Англии с Уэльсом и Шотландией. Это был период, когда обе эти страны находились под сильным английским и норманнским давлением, давлением, которое вызвало некоторые важные изменения в уэльской и шотландской политике и культуре.

 

И Шотландия, и Уэльс были бедными, раздробленными и малонаселенными странами. География значила много в подобной ситуации. Обе страны располагались в горных районах Британии, которые были гористыми, холодными, дождливыми территориями, не очень подходящими для пахотного земледелия.

 

Барроу, известный ученый, изучавший средневековую Шотландию, говорил:

 

“Если вы возьмете современную карту Шотландии и обратите внимание на ненормально большое количество названий, которые содержат элемент означающий болото или трясина, вы удивитесь, что вообще находились места для постоянных поселений. “ [Барроу, “Феодальная Британия”].

 

Фактически, не так много мест и нашлось. Сам Барроу считает, что в стране, в ее современных границах,  в 1100 году проживало не более одной трети миллиона жителей, для сравнения в Англии - не менее двух миллионов. Сегодня, в век индустриализации, в Шотландии проживает примерно 5 миллионов человек.

 

Уэльс, очень гористая страна, был в похожей ситуации. Скотоводство было более важным чем земледелие. Уэльс гораздо меньше, чем Шотландия, и население должно было быть меньше. Даже сейчас он способен поддержать население числом менее 3 миллионов человек.

 

Ни одна из этих стран не была политически едина. Уэльс, который приблизительно вписывается в квадрат со стороной 140 миль, с большим морским побережьем, никогда не имел одного правителя. Положение многих уэльских правителей было очень похожим на положение мелких английских королей VII века. Принцами были военные вожди, окруженные профессиональными воинами.

 

Слабость уэльских принцев, помимо бедности страны, усугублялась двумя другими факторами. Уэльсцы были полу кочевым народом и, поэтому, ими было трудно управлять. Также, уэльские обычаи наследования предоставляли равные доли отцовского наследства его сыновьям. Единственным объединяющим фактором было доминирование одного языка и существование высокой уэльской культуры, состоявшей по большей части из поэзии и музыки, развивавшихся при дворах принцев.

 

В 1100 году в Шотландии такого объединяющего фактора найти нельзя. Фактически, страна, которую мы называем Шотландией, в то время не имела одного названия. Слово Скотия относилось к территории между Ферт-оф-Фортом и Морэйским заливом, территории населенной пиктами и скоттами и управляемой, по крайней мере в теории, королем Скоттов.

 

Другие территории, хотя они могли быть каким либо образом зависеть от короля Скоттов, не были частью Скотии. Лотиан, вокруг Эдинбурга, был англо-говорящей областью с тесными связями с Нортумбрией. Стратклайд (или Кумбрия) был древней бриттской областью находившейся на современной границе между Англией и Шотландией. Народ Галлоуэя назывался иноземцами пиктами, однако был в действительности уникальной смесью бриттов, ирландцев-скоттов и норвежцев. Острова Оркнейские, Гебриды и Мэн были составной частью Норвегии.

 

Король Скоттов был единственным правителем в пределах современной Шотландии, который был достаточно силен, чтобы называть себя королем, и он мог, в лучшие дни, распространять свою власть на других.

 

И Уэльс, и Шотландия были совершенно изолированы от основных Европейских событий. Положение Церкви в этих областях хороший индикатор. Наиболее важный уэльский епископ жил в Сент-Дэвидсе на юге, и также было с епископом Скотии в Сент-Эндрюсе. Иными словами там не было ничего подобного системе епархий существовавшей в других странах. В отличие от Англии или большинства других стран, там не было фиксированных епископских престолов, и, конечно, сети приходских церквей. Монастыри обычно контролировались семьями, которые основали их. В условиях XII века Церкви обеих стран были совершенно не реформированными.

 

Когда норманны захватили Англию, последовавший беспорядок был расценен уэльсцами и скоттами, как возможность перейти границу, которую в нормальные времена было не так легко преодолеть. Фактически, на обеих границах, недовольная английская знать превратилась в союзников нападавших.

 

Конечно, Вильгельм Завоеватель не был человеком способным стерпеть что-либо подобное. Его действия оказали огромный эффект на то, как протекали отношения между Англией и Уэльсом в оставшейся части Средних веков.

 

В большинстве районов своего нового королевства Вильгельм уничтожил власть эрлов. Однако на уэльской границе он быстро учредил то что обычно называют “пфальцграфствами”. Это были области, где графы осуществляли свою власть почти независимо от короля. Примером такого пфальцграфа был Вильгельм фитц Осберн, который был сделан графом Херефорда в 1066 или 1067 году. Он получил большинство земель в графстве Херефорд, основные его замки, и юрисдикцию над его населением. В обмен на этот полу-королевский статус, он должен был делать для своего господина Вильгельма лишь одну вещь: он должен был держать уэльсцев подальше от Англии.

 

Статус и положение приграничных лордов менялось даже в течение XII века, но политика доверия им экстраординарной власти оставалась неизменной. Такие военные вожди, которых также называют приграничными лордами, не довольствовались единственно защитой Англии; они использовали свое положение для завоевания и колонизации Уэльса настолько насколько они могли. Нормандские способы постройки замков и систематические агрессии прекрасно работали против Уэльса.

 

Во время царствования Вильгельма Рыжего, король и приграничные лорды вторглись глубоко в южный Уэльс и захватили несколько важных пунктов, включая Пембрук. За этим наступлением последовала колонизация – крестьяне из Фландрии и других стран расселялись на вновь завоеванных территориях в качестве достойного доверия населения. Этот тип проникновения был гораздо большим, чем, то, что когда-либо предпринимали англосаксонские правители, и открывало Уэльс для беспрецедентного переселения англичан и континентального влияния.

 

Уэльс не был поглощен Англией. Приграничные лорды сами препятствовали этому. Их марки (приграничные владения) существовали в бурной приграничной зоне с ее собственными уникальными характеристиками.

 

Отношения между Шотландией и Англией были несколько более сложными. Король Скоттов не был ровней королю Англии, но он был более опасен для Вильгельма Завоевателя чем любой уэльский принц. Он жил ближе к Нортумбрии, чем король Англии когда либо, и был в меньшей степени иноземцем для нортумбрийцев, чем человек правивший в Лондоне или Винчестере. В неспокойный период сразу после Хастингса, Малколм Канмор стал потенциальным защитником для тех на севере, кто хотел оказать сопротивление Англии.

 

В 1073 году, Вильгельм, собрав армию и флот, отправился вдоль восточного побережья в Шотландию и прошел прямо через Ферт-оф-Форт в центр королевства Малколма. Малколм был вынужден выплатить дань и принести присягу, чтобы заставить его вернуться обратно домой. В 1080 году, Роберт Короткие Штаны повел вторую великую экспедицию, чтобы отомстить за набег совершенный скоттами, когда сам Роберт боролся со своим отцом в Нормандии. Итоги в этот раз были схожие.

 

Трудно найти какие-либо признаки того, что Малколм действительно хотел править Нортумбрией. Можно предположить, что он использовал возможность осуществить набег на Англию, чтобы укрепить свое положение в Шотландии.

 

Северная граница Англии осталась по большому счету там же где была при Эдуарде Исповеднике.

 

Фактически, при Малколме Шотландия открыта для двух волн иноземного влияния – английского и норманнского. Английская волна имела место в 1070-х годах, когда значительная часть знати бежала из Нортумбрии со всем своим движимым имуществом и поселилась в Лотиане, который может быть назван Шотландской Нортумбрией. Уже существовавший английский элемент Королевства Скоттов был, таким образом, усилен.

 

Наиболее значительным английским беженцем была королева Маргарита, известная последующим поколениям как Святая Маргарита Шотландская. Она была потомком королевского английского дома, но, как и ее брат, Эдгар Ателинг, она выроста в Венгрии, и, как и он, была космополиткой. Ее влияние при дворе Малколма было огромным. Она известна за ее решимость реформировать шотландскую церковь по английской или континентальной модели. Влияние Маргариты жило и в ее сыновьях. Эти потомки саксонских королей открыли Шотландию норманнскому влиянию. Как и их дядя Эдгар Ателинг, они довольствовались добрыми отношениями с Вильгельмом Завоевателем и его сыновьями, даже несмотря на то, что, как и Ателинг, они могли рассматриваться как претенденты на английский трон.

 

Главной пользой из этого, вероятно, было то, что Вильгельм Рыжий помог ее младшему сыну Эдгару закрепить за собой шотландский трон. В 1093 году Малколм и его старший сын Эдуард был убиты во время вторжения в Англию. Традиционалисты, анти-иноземная партия сделала брата Малколма, Доналда Бэйна, королем, и он изгнал всех англичан и норманнов, которые были при дворе Малколма. Однако, в 1097 году, Эдгар Ателинг убедил Вильгельма Рыжего дать ему армию, чтобы он смог возвести молодого Эдгара на трон Шотландии. Экспедиция закончилась успешно. Поступок Вильгельма Рыжего кажется странным, пока не становиться ясным что Вильгельм заменил потенциально враждебного короля на другого, положение которого зависело от него.

 

Ряд братьев-королей, который начался с Эдгара, ввел в шотландию новую норманнскую аристократию, английские методы упраления, и дальнейшую волну церковной реформы.

 

Наиболее значительным сыном Малколма и Маргарет был Давид I, который правил тридцать лет, с 1124 по 1153 год. Он был наиболее англизированным и норманнизированным из всей семьи. Он провел часть своей юности при Английском дворе. В 1107 году его брат Александр сделал его лордом Лотиана и Кумбрии, южных и наиболее англизированных провинций шотландской короны. В 1114 году Генрих I женил его на богатейшей наследнице Англии, Мод, которая была потомком и Вильгельма Завоевателя и эрла Валтеофа. Давид стал графом Нортхэмптонским и Хантингдонским на юге центральной части Англии (Мидлэнда), и главным вассалом английского короля. В течение 10 лет между его женитьбой и моментом, когда он унаследовал Шотландский трон, он был очень важным человеком в Англии. Он был разъездным судьей в администрации Генриха, и покровителем религиозных заведений по всей Англии.

 

В Шотландии он ввел английский стиль управления и новый стиль монашества на его землях, построил там замки, привлек фламандцев и английских горожан в свои города, и восстановил древний епископский престол в Глазгоу.

 

Давид был типичным для XII века реформатором, готовившемуся ко дню когда он станет королем. В 1124 году он получил свой шанс, и его царствование ознаменовалось вхождением шотландии, по крайней мере ее более доступных частей, в основное русло европейского развития.

 

Давид способствовал реформе Шотландской Церкви, начатой его матерью. Он основал по меньшей мере дюжину реформированных монастырей, все по образцу континентальных организаций. Он разделил королевство на епископства с фиксированными границами, также как в Англии или Франции, и отдал эти новые престолы иностранным или местным реформаторам.

 

Его влияние на мирскую политику также было велико. Как у графа Хантингдонского, у Давида было множество норманнских вассалов, которые получили от него во владение земли в обмен на рыцарскую службу. Он привел их с собой в Шотландию как группу последователей, которые особенно зависели от него и представляли для него особенно ценный военный ресурс. Среди этих семей были Брюсы и Стюарты, столь знаменитые в последующей истории Шотландии.

 

Давид I занимет особое место в истории Британии. Он много сделал для усиления Шотландской короны используя английские и норманнские методы. Он открыл Шотландию живительной континентальной культуре. Но кое в чем он был скорее Нортумбрийским королем, нежели королем Шотландии. Его личным оплотом была приграничная зона между Ферт-оф-Фортом и рекой Тайн, где он лично доминировал – особенно в годы, когда его единственный сын был графом Нортумберлендским. Столицей Давида был Карлайл, сейчас город в Англии.

 

Но в перспективе, его положение не было устойчивым. В XII веке, один король мог быть вассалом другого, если никто из них не чувствовал, что его жизненные интересы под угрозой. Но если возникал конфликт, то увеличившаяся зависимость  шотландского короля от английских и норманнских элементов в его королевстве, могла усложнить его жизнь.