Король Эдгар и Церковная реформа.

 

Из всех английских королей X века, Эдгар, который царствовал с 959 по 975 год, был самым счастливым – в классическом смысле – его правление над недавно появившемся на свет Английским королевством было, в сущности, спокойным.

 

Не имея серьезных соперников из среды викингов, Эдгар был императором  Британских островов. Он не контролировал все напрямую, но он был признанным господином всех соседних монархов. Его подходившее к концу царствование достигло апогея в 973 году, когда шесть королей из районов прилегавших к Ирландскому морю прибыли в Честер, где они покорились ему, и продемонстрировали свой подчиненный статус, прокатив его на небольшой лодке вверх и вниз по реке Ди.

 

Эдгар не имел большой необходимости сражаться, но он совершенно не был бездеятельным королем. Он вложил свою энергию в другой проект. Он взялся за великий труд – церковную реформу.

 

Церковная реформа это хитрое выражение, поскольку оно подразумевает, что реформаторы были хорошими, а их противники были коррумпированными и злыми людьми, наживавшимися за счет церкви и злоупотреблявшие своей властью и собственностью ради недозволенных целей. Это определенно то, что реформаторы любой эпохи, считали толчком к действиям. Можно оставить все как есть, и сказать, например, что реформаторы были правы. Но совсем не обязательно это делать, и мы определенно не будем принимать точку зрения реформаторов как единственно верную.

 

За весь период средневековья, церковь имела нелегкие отношения с их мирскими покровителями. Церковь весьма сильно желала получать материальную поддержку и привилегии от знати и королей. Земля была наиболее надежной формой благосостояния, и если церковь имела амбициозные финансовые проекты, она нуждалась в земле. В то же время, церковь, которая рассматривала себя как духовную организацию, совершенно отличную от всех остальных, желала наслаждаться полной свободой в использовании тех привилегий, даров и земель, которые она получала.

 

Но семья, которая основывала церковь или монастырь, была склонна считать, что они являются частью их семейных владений. Совершенно обычным делом было, когда монастыри из поколения в поколение возглавлялись членами семьи основавшей их, оказывая таким путем поддержку династии. В такой организации, духовные цели и строгая церковная дисциплина могли легко оказаться забытыми. Институты и собственность были секуляризованы – подчинены мирским (обычным) заботам. Это была вечная проблема в Средние века.

 

В беспокойные  или смутные времена, более решительная секуляризация была более вероятной. Это могло быть просто хищение церковной собственности местным военным вождем, или присвоение церковных должностей. Другим типом секуляризации была передача церковью земель ее покровителю в обмен на низкую, низкую ренту.

 

Такие решительные способы секуляризации были опасны для церковной дисциплины, поскольку они либо выводили институт из-под церковного контроля, либо обедняли ее.

 

В X веке, по всей Европе, наиболее посвященные церковники видели острую необходимость реформы, поскольку набеги викингов и гражданские войны привели к значительной секуляризации.

 

Последствия для церкви как не светского института были теми, которые можно было ожидать. В сохранившихся монастырях дела были плохи. В начале X века трудно было найти монастырь, сохранивший дисциплину. Многие так называемые “монахи” имели жен и детей. Не многие люди возражали против браков “мирского” духовенства (тех приходских священников и другого духовенства, которое жило “в миру”), но женатые монахи не могли быть монахами вообще. Другие дальнейшие обвинения против них – а реформаторы говорили о распущенности и беспутстве во всех подробностях – лишь усугубляли дело.

 

Большинство людей воспринимало все это как должное, я полагаю, но рьяное меньшинство было действительно встревожено. Некоторые были посвященными монахами; другие, вероятно к удивлению, включали в себя несколько весьма влиятельных мирских людей. Даже те, кто основал свою власть на разграбленной церковной собственности, вложили много своих не праведно нажитых богатств в реформирование монастырей. 

 

Монашество было ключевым моментом для реформаторов, поскольку в обществе было согласие о том, что хороший монах и его молитвы были угодны Богу как ничто другое. Миряне, которые были склонны к религиозности, знали, что их обычная жизнь не угодна Богу; и их одинокие молитвы не способны тронуть его. Им были необходимы заступники – те, кто мог бы говорить с Богом о них. Умершие святые могли помочь, но среди живых, хороший монах занимал уникальное место. Некоторые весьма могущественные и, конечно, весьма мирские мужчины и женщины X века стали покровителями нищенствующего монашества, поскольку они желали обладать такой связью с небесами.

 

Новое монашество, где правила серьезно соблюдались, началось с нескольких решительных монахов, которые убедили покровителей дать им землю для нового монастыря, или сделать их аббатами старых монастырей, которые можно было вернуть к строгости. Аббаты-реформаторы, которые преуспели, стали выдающимися представителями монашества. После, к ним обращались другие покровители, которые также хотели иметь связь с небесами, и которые отдавали им другие монастыри для реформирования.

 

Монашеская реформа в Англии была результатом усилий трех духовных лиц.

 

Первым был Дунстан, который был аристократом из Уэссекса со связями в королевском дворе. Другим был его близкий друг Этельволд, другой западный сакс, также высокого ранга. Третьим был Освальд, что интересно, из англо-датской семьи, но хорошо представленной в церкви. Он был родственником двух архиепископов. Их общей чертой было то, что, несмотря на рождение в комфортных условиях, и имея легкий доступ к хорошей карьере, в церкви или вне ее, они полностью отдали себя работе направленной на радикальные изменения.

 

Дунстан был первым заметным агитатором монашеской реформы. Дунстан, став монахом, не избегал двора, а, по-видимому, постоянно надоедал ему. Частью эта назойливость была естественным последствием его реформаторских устремлений. Новое монашество неизбежно было наступлением на права собственности каждой значительной семьи королевства. Все они имели какой-либо интерес в церковной собственности. Король Эдмунд думал над тем, чтобы изгнать его, но в 940 году, после того, как едва не погиб на охоте, он решил сделать благочестивый жест: Дунстан получил старый и известный монастырь Гластонбери. Там к нему присоединился Этельвольд.

 

Гластонбери стал экспериментальной общиной Дунстана, а позднее Этельвольд получил под свое руководство Абингдон. Но до 957 года, их усилия удостоились лишь незначительной королевской поддержки Эдреда или враждебности, со стороны его наследника Эдвига.

 

Однако, в 957 году, реформаторы обрели короля, который желал все перетряхнуть. В этот год мерсийцы решили, что Эдвиг не достаточно хорош, и избрали королем Эдгара, или, возможно, суб-королем Центральной Англии. Это любопытный инцидент, но мы почти не имеем информации о нем. Эдгар призвал Дунстана назад и дал ему не одно, а два епископства – Лондон и Вустер. Когда Эдвиг умер в 959 году, и Эдгар стал единоличным королем, он прогнал недавно назначенного архиепископа Кентерберийского, и отдал высший сан в Английской церкви Дунстану. Чуть позже, Этельвольд стал епископом Винчестера. Примерно в это же время Освальд, которому еще не было тридцати лет, но который был во франкском реформированном монастыре во Флери, был назначен епископом Вустера. Освальд позднее стал архиепископом Йорка, оставаясь при этом и епископом Вустера.

 

Этими назначениями Эдгар сделал трех монахов великими  королевскими представителями и необычайно богатыми лордами. Эдгар продолжил свои начинания, щедро поддерживая новые монастыри, которые основывали Дунстан, Этельвольд и Освальд.

 

Реформы проводились вопреки огромному сопротивлению, и иногда требовали применения силы. В 964 году Этельвольд, сытый по горло старым духовенством в своем соборе в Винчестере, которое он считал кучкой распущенных богохульников, изгнал его и лишил доходов, заменив монахами. Все эти люди имели хорошие связи, так что это было непростым делом. В действительности, чтобы провести это очищение, требовалась королевская поддержка.

 

Неожиданный успех реформ в Англии в действительности был связан с решимостью Эдгара. Хартия новому монастырю Этельвольда в Винчестере, написанная в 966 году, объясняет его мотивы следующим образом:

 

Опасаясь навлечь на себя вечные муки, если не выполню волю того, кто правит все на Небе и на Земле, я – действуя как Викарий Христа – изгоняю прочь толпы порочных каноников из порочных монастырей, находящихся под моей властью, потому что их посредничество не принесет мне ничего… и я заменяю их общинами монахов, угодных Богу, которые будут ходатайствовать за нас непрестанно.

 

Чистка Этельвольда оправдывалась здесь чисто религиозными мотивами. Старое духовенство представляло фальшивую религию. Новые монахи являлись священным и эффективным путем для связи с Богом. Действительно, в той же хартии, монахи сравнивались с воинами, которые защищают короля и духовенство королевства от невидимых врагов и “хитростей дьявола”.

 

Это было своего рода партнерство мирской и духовной власти, защищавших королевство каждое по своему. Насколько близко было это партнерство, показывает фраза о “Викарии Христа”, что значит “представитель Христа”. Король, также как Константин и Карл Великий, нес ответственность за то, чтобы в ходу была правильная религия. И эта ответственность подразумевала власть, власть над церковью и всем христианским народом, власть очень высокого порядка.

 

Насколько серьезно Эдгар относился к этому, показывает один из его наиболее решительных поступков – требование в 975 году стандартных правил для всех монастырей. Только сильный король мог надеяться на выполнение таких повелений, поддерживая образ созданный ему его епископами и монахами, как фигуры обладавшей властью реформировать и изменить общество сравнимой с Христовой.

 

Принимать такую роль одновременно было и рискованно и выгодно. Эдгар был сильным, но существовало много групп с конфликтующими интересами. Поддерживая реформаторов монашества, он создал новую и богатую группу уникально привязанную к нему. Реформаторы стремились создать очищенную   касту клериков, которая контролировала бы церковь. Чистота в их понимании означала, что духовные лица, соблюдающие обет безбрачия и дисциплинированные, должны были отвергнуть семейные узы и стать привязанными к искусственной семье в лоне церкви. Если вы вспомните, как важны были семейные связи в политике и обществе, то вы поймете, насколько радикальным было это требование. И этого можно было добиться, только лишив многие могущественные кланы земель и привилегий, которыми они обладали десятилетиями или столетиями.

 

Реформаторы знали, что они у них нет надежды достичь своей цели без королевской поддержки.  Им волей-неволей приходилось быть верными ему, если только он не выводил их из себя. Но и Эдгар рисковал. Как и все ранние христианские короли, он навязывал новую аристократию обществу, которое уже имело другую. Когда он отдавал земли новым аббатствам, таким как Рамси, Эли или Питерборо, они не были бесхозными.

 

Реформа Английской церкви может быть расценена одновременно и как успешная и как неудачная. Успешная в том, что новое, строгое монашество было установлено и закреплено. Даже ранняя смерть Эдгара не остановила движения, частично из-за того, что три церковных лидера дожили до весьма преклонных лет.

 

Реформаторское движение привело к церкви, которая была лучше организована и более образованна как вне монастырей, так и внутри них. С другой стороны, политические возмущения, которые стали результатом радикальных и, иногда, властных действий, породили политическую раздробленность в королевстве, которая проявилась, когда его сильная рука выпустила руль. А X век был опасным временем для правящего класса, чтобы увлекаться усобицами.