Битва при Баннокберне.

 

Предисловие.

 

Холодным днем, сопровождаемым сильным снегопадом, в марте 1286 года, король Александр III Шотландский встретился со своими лордами на собрании Совета в Эдинбургском замке. Проблема касалась шотландских лордов, находившихся в плену у англичан, и этот день был посвящен разговору о том, каким образом их можно освободить. После окончания обсуждения, короля и его людей накормили свежими миногами, пряной рыбой, без сомнения сопровождаемой обильными возлияниями вина и эля. У Александра была молодая жена, и он, вероятно, пожелал провести эту ночь с ней, поэтому он поспешил в эту сильную бурю на переправу через реку Форт. Когда он достиг реки, перевозчик сначала отказался переплывать через Форт, потому что тот был в этом месте широким, а ветер и волнение усиливались. Но обвиненный в трусости, перевозчик согласился переправить отряд короля. Оказавшись в безопасности на другом берегу, королю предложили теплые и безопасные квартиры, чтобы переночевать, и изо всех сил просили не ехать дальше. Но он не мог оставаться не удовлетворенным. Вероятно, тепло вина и рыба в его животе делало его безрассудным, но, скорее всего, им двигали мысли о тепле спальни королевы. Когда он скакал во главе своих людей, обуреваемый своей жаждой, где-то в темноте, на скале около Кингхорна, его лошадь оступилась, и он упал в пропасть, навстречу своей смерти.

 

Он был хорошим королем, а Шотландия имела слишком мало таковых, чтобы терять их таким образом. Оба его сына уже умерли, а его единственная дочь, которая была замужем за королем Норвегии, умерла при родах. Маленькая девочка, которую она родила в день своей смерти, стала теперь наследницей трона Шотландии. Бедняжка, никогда не знавшая своей матери, она умерла во время путешествия в страну ее матери. Теперь Шотландия оказалась без явного наследника короны, и поскольку претенденты начали попытки занять свое место и бросали темные и враждебные взгляды на своих соперников, король Эдуард I Английский повернул свое лицо на север и почувствовал благоприятную возможность.

 

Преждевременная смерть Александра привела к более чем четверти века боли, смертей и погромов в Шотландии. Когда она, наконец, прошла через это испытание, она стала нацией во главе с доблестным королем, под стать ее собственной природной отваге. Это была длинная и тяжелая дорога, но она привела к месту в верховьях реки Форт, в тени замка Стерлинг и название этого места стало самым сладким словом для шотландцев, когда-либо произносимых для ушей их южных соседей. Это имя было и есть… БАННОКБЕРН.

 

Борьба за корону.

 

Из двенадцати претендентов на корону Шотландии, не менее шести были незаконнорожденными. Хотя они были потомками таких людей как Уильям Лев или Александр II, то, что они были бастардами, делало их шансы получить трон мало вероятными.

 

Из легитимных претендентов, Джон Комин Черный, лорд Баденох, претендовал на происхождение от Дункана I, короля убитого Макбетом. Двое людей, граф Холланд и Роберт Пинки, основывали свои претензии на происхождении от двух младших сестер Малколма IV, Уильяма Льва и Дэвида, графа Хантингдона. Граф Холланд, также утверждал, что Дэвид, граф Хантингдон, отказался от своих прав на трон в пользу своей сестры Ады, матери графа Холланда. Если бы это было правдой, то претензии графа были бы наиболее весомыми, но это никогда не было доказано и вскоре граф отказался от своих претензий на трон. Оставались еще три претендента, все происходившие от дочерей графа Дэвида Хантингдона. Наиболее сильными были Джон Баллиол, бабушкой которого была Маргарет, старшая дочь Дэвида, и Роберт Брюс, лорд Аннандэйл, сын второй дочери Дэвида, Изабеллы. Правило первородства явно делало претензии Баллиола более весомыми по сравнению с претензиями семьи Брюсов, и все, кажется, двигалось к разрушительной гражданской войне.

 

Именно тогда, епископ Фрэйзер, пытаясь избежать этого бедствия, написал Эдуарду I, прося его прибыть на север и сделать выбор между кандидатами. Эдуард приехал летом 1291 года и в Норхэме на Туиде, его надменное утверждение, что он является Верховным Лордом Шотландии, разгневало шотландцев, которые пришли, чтобы услышать его суждение. Всего было девять претендентов. Баллиол и Аннандэйл, которые были среди них, признали Эдуарда своим господином. Окончательное решение Эдуард принял несколько месяцев спустя, и он избрал Баллиола. По законам того времени это было правильное решение, и хотя оно приближало Эдуарда к его цели главенства над Шотландией, никто не отрицал справедливости его выбора. После того, как Баллиол был коронован в Скуне как король Джон I, он отправился на юг в Ньюкасл, и там принес оммаж Эдуарду. Баллиол был слабым человеком, то нерешительным, то заносчивым и часто болевшим. Он был таким королем, который был нужен Шотландии в последнюю очередь, и Эдуард обращался с ним с великим презрением. Он был призван ко двору Эдуарда для улаживания мелких споров имевших значение не для Англии, а для Шотландии, нарушенные договоры и даже не уплата по счетам за вино Александром III были предоставлены ему на решение. В итоге, когда ему призвали принять участие в войне Эдуарда против Франции, он решил что это слишком, проигнорировал приказ Эдуарда и вместо этого заключил договор с Францией.

 

Эдуард в ярости прибыл на север. Хотя старый граф Аннандэйл был мертв, его претензии перешли к его ловкому сыну и доблестному внуку, которых звали так же как и его – Роберт Брюс. Брюсы пообещали служить Эдуарду и удерживали для него замок Карлайл, осажденный армией под руководством Джона Комина Рыжего, сторонника Баллиола, женатого на его сестре. Король снял осаду и двинулся на Бервик, который удерживал Уильям Дуглас. Город пал, жители вырезаны, и вскоре после этого граф Сарри, посланный преследовать Джона Комина, догнал его у замка Данбар и уничтожил его армию. Все основные замки и башни в Шотландии были либо окружены, либо взяты Эдуардом после осады, и скоре англичане овладели страной. В июле 1296 года Баллиол написал малодушное письмо Эдуарду, моля о прощении и когда он покорился епископу Дарэмскому в замке Брехин, геральдические гербы Шотландии были с унижением сорваны с его туники, оставив ему лишь презрительное прозвище “Тум Табард” – “голый плащ”. Он был отослан пленником в Англию. Шотландцы страдали под английским игом и жестокости применявшиеся людьми Эдуарда были многочисленны и ужасны. Они привели к восстанию Уолласа, его великой победе при Стерлинг Бридже, поражению при Фалкирке и в итоге к варварской казни в Лондоне.

 

В эти дни семья Брюса была то в милости у Эдуарда, то в не милости, и его собственные поступки отражают это. Иногда Брюс поднимал свой меч на стороне Эдуарда, иногда против него. Брюс был назначен одним из Хранителей Шотландии, наряду с епископом Ламбертоном Сент-Эндрюсским и Джоном Комином Рыжим, сыном того, чья армия была уничтожена при Данбаре. Они управляли  теневым правительством параллельным правительству Эдуарда, но соперничество между Брюсом и Комином было острым, а иногда яростным, и в 1300 году Брюс сложил с себя полномочия Хранителя. Комины, все еще сторонники Баллиола, продолжали сопротивление, и в 1300 и 1303 годах Эдуард прибывал на север, чтобы покарать их за дерзость. Последний случай был вызван поражением англичан от сил Комина при Рослине. Эдуард опустошил страну и Комин, покорившись, предстал перед ним, его жизнь пощадили в обмен на клятву верности английскому королю. Брюс сам подчинившийся Эдуарду, в 1302 году, вновь, после капитуляции Комина, был назначен Эдуардом, совместно с Уишартом, епископом Глазго, и английским графом Джоном де Моубри, Хранителем Шотландии. Теперь оставался лишь один центр сопротивления Эдуарду, и это был замок Стерлинг, где галантный Уильям Олифант и около 40 человек продолжали поддерживать огонь шотландской свободы горящим. Роберт Брюс командовал английскими осадными машинами, с помощью которых замок в итоге был взят.

 

Зимой, в начале 1306 года, Роберт Брюс организовал встречу со своим соперником, Рыжим Комином, которая состоялась в храме францисканских монахов в Дамфризе. То, что храм был избран местом встречи, отражает яростную ненависть между ними. По крайней мере, в храме, каждый мог чувствовать себя в безопасности от предательства другого. Позднее Брюс был щедрым покровителем францисканцев, и циники могут сказать, что это покровительство оказывалось в обмен на то, что они держали свои рты на замке о том, что в тот день видели лишь Брюс, Комин и монахи. Мы никогда точно не узнаем, что же произошло в храме. Скорее всего, это была ссора, сначала грубые слова, затем грубые действия (прежде, Комин однажды буквально тряс Брюса, схватив за горло), был выхвачен кинжал или кинжалы, и Брюс глубоко вонзил свой в тело Комина. Брюс, шатаясь, вышел из храма с руками запятнанными кровью и сказал своему другу сэру Джону Киркпатрику, что он, кажется, убил Комина. Киркпатрик ужаснулся тем, что Брюс лишь полагает, а не знает, что же он сделал. Ему потребовался час, прежде чем он пробормотал “я проверю”, и вошел в храм. Дядя Комина ударил Брюса мечом, но его удар приняли на себя доспехи, которые были скрыты под плащом Брюса. Те, кто сопровождал Комина, были в тот день или убиты или разогнаны, а Брюс, с кровью Комина на его руках, стоял посреди перекрестка дорог. Преступление было ужасным, жестоким, святотатственным и непростительным. Убийство в церкви значило духовное и мирское осуждение и изгнание за содеянное. Предательское потворство Брюса преобладающим ветрам теперь мало значило для Эдуарда. Лишь захват трона Шотландии и удержание страны против Эдуарда могло спасти его самого и счастье его семьи.

 

Он действовал очень быстро. Его братья взяли Дамфризский замок, в то время как Брюс отправился на север к Глазго и на коленях молил прощения у епископа Уишарта. Оно было дадено, но не имело соответствующей силы, и позднее Папа отлучил Брюса от церкви. Через месяц после кровавого деяния в Дамфризе, Брюс был в Скуне, где Изабелла, графиня Бухан, поддерживаемая наследственным правом ее семьи короновать королей Шотландии, водрузила золотой венец на его голову. Лошади графини в Скуне были похищены ею у мужа, который был родственником Комина, и не одобрял этот поступок. Наконец, Брюс стал королем, Робертом, первым королем Шотландии с таким именем. Пока Эдуард собирал войска и готовился вновь идти на север, его наместник в Шотландии, Эмер де Валанс, граф Пембрук, начал преследовать Брюса и его небольшую армию. Он встретился с ними при Метвене и быстро обратил в беспорядочное бегство. Брюс отправился на запад  в Аргил, и в августе МакДугаллы внезапно напали на его армию и разбили ее при Далри. МакДугаллы утверждали, что преследовали их так плотно, что один из них смог сорвать брошь с плеча Брюса. Брюс, возможно, потерял брошь при Далри, а вскоре увидел свою жену, дочь Марджори и брата Найджела попавших в руки англичан, но сам он был по-прежнему на свободе.  Он исчез на западных островах и, проводя там холодную горькую зиму, смог сделать своим другом Ангуса Ога Островного, и получил обещание будущей поддержки от клана Доналд, который помог ему при Баннокберне.

 

Возвратившись в феврале 1307 года, Брюс перебил гарнизон замка Тернберри, но не смог взять его башню. Его братья, Томас и Александр, высадились в Галлоуэе лишь для того, чтобы попасть в плен к МакДауэллам, которые послали их к Эдуарду на казнь. Из четырех братьев Брюса, в живых остался лишь один Эдуард, и каковы не были бы мотивы Брюса в его борьбе за трон Шотландии, были ли это его амбиции или патриотизм, его семья жестоко страдала за него. Когда его враги приблизились, Брюс послал своего наместника Джеймса Дугласа в Ланарк и на земли, раньше принадлежавшие Дугласам. Застав английский гарнизон замка Дуглас за обедом, он запер их в подвале и сжег замок. Запах горелой человеческой плоти, смешавшись с запахом бекона, которым англичане собирались пообедать, наполнил воздух, в то время как Дуглас уезжал. Этот инцидент сохранился в истории под названием “Кладовка Дугласа”.

 

Брюс разбил небольшой отряд кавалерии неподалеку от Эйра, и обнаружил, что его армия начинает увеличиваться, в то время как его несомненная способность к выживанию, похоже, сделала возможным окончательный успех. В мае он вызвал де Валанса, по рыцарским обычаям того времени, на бой в определенном месте и в определенное время. Они встретились при Лоудон Хилле. Брюс имел, вероятно, не более тысячи человек и, несомненно, численно уступал своему противнику, но он удачно выбрал позицию. Он расположил свои скилтроны на склоне, покрытом мхом, с оврагами на флангах. Когда кавалерия де Валанса атаковала вверх по склону, она потеряла инерцию и начала скользить по мшистой почве. Скилтроны устояли, англичане дрогнули и побежали перед копьями шотландцев. Новость о Лоудон Хилле заставила умирающего Эдуарда I подняться из его постели и поклясться искоренить самого Брюса. Он вновь двинулся на север склонный решить проблему раз и навсегда, но он был слишком болен и стар, и в итоге умер в Бург-он-Сэндс, в нескольких милях от шотландской границы. Я сомневаюсь, что потребовалось много платков, чтобы утереть слезы, пролитые по нему в Шотландии.

 

Брюс повел свою армию, теперь вероятно в 3000 человек, по направлению к Морэйскому заливу, и здесь его приветствовал граф Росс, недавно бывший его противником. Под угрозой со стороны сил Джона Комина Буханского и отчаянно больной, Брюс уклонился от столкновения с Комином у реки Дон, а в районе Рождества пошел на его армию у Барра Хилл и рассеял ее полностью. Сразу после этого, он сжег Бухан до основания, и его победа над Коминами и его наказание их земель были последним случаем, когда его беспокоили старые соперники. Следующий поход был против МакДугаллов, и в июле 1308 года они ожидали Брюса в засаде в Проходе Брандера, под Бен Круахан. Дуглас перехитрил МакДугаллов, пройдя со своим отрядом по горам и атаковав засаду с тыла. Это была ожесточенная битва, но в итоге МакДугаллы повернули и бежали как зайцы. Позволив им хвастаться брошью сорванной с плеча Брюса при Далри, к концу дня он стал не только их королем, но и их учителем на войне.

 

К весне 1309 года Брюс почувствовал себя достаточно сильным, чтобы собрать свой первый парламент. Он собрался в Сент-Эндрюсе и формально подтвердил его положение. Через несколько месяцев, несмотря на Папскую буллу об отлучении, духовенство также обещало ему свою поддержку. Эдуард II мало чего делал для того, чтобы остановить этот поразительный успех. Хотя он носил имя своего отца, он имел мало от его огня и силы. В 1310 году он перешел с армией границу, но Брюс отступал, выжигая за собой землю, и они не смогли долго продержаться в Шотландии. У Эдуарда были проблемы дома с его лордами, доведенными до кипения поведением его гасконского фаворита Гавестона. Брюс воспользовался возможностью перевести войну на территорию Англии и в первый раз после нескольких месяцев триумфа Уолласа, небо Нортумберленда и Камбрии покрылись дымом пожаров. В 1312 году, Перт пал к ногам шотландцев: Брюс сам нашел слабое место обороняющихся, придумал план атаки и повел своих людей, по шею в воде, через ров и стены, одной темной ночью. Весной 1314 года огромная башня в Линлитгоу пала, когда телега с сеном застряла под опускной решеткой, и шотландцы ворвались в замок. Затем Томас Рэндолф поднявшись с горстью людей по отвесной скале, на которой построен Эдинбургский замок, незаметно перелез через стены и открыл ворота перед армией ждавшей снаружи. Из всех крупнейших крепостей в королевстве, только Бервик и Стерлинг все еще были закрыты перед Брюсом.

 

Эдуард Брюс осаждал Стерлинг, и малоподвижная природа этого предприятия была мало привлекательна для него. Сэр Филип де Моубри, комендант замка, предложил рыцарское решение завершения осады. Если английская армия не приблизиться к замку на три мили в день середины лета 1314 года, он сдаст замок осаждающих. Чувства Эдуарда Брюса, доблестного героя, который захватил остров Мэн лишь два года назад, возможно были притуплены скукой осадной войны, и он с радостью принял предложение Моубри. Гонял ли Роберт, старший брат, Эдуарда по всей комнате? Шлепал ли он его сильно? Ругался ли словами давно забытыми?  Счастье семьи Брюса было пожертвовано ради короны Шотландии. Теперь она на голове Брюса, но она могла остаться там лишь в том случае, если англичане откажутся от своих претензий на главенство в Шотландии. Брюс знал, каждый знал, что окончательный успех возможен только с уничижительным унижением англичан. В условиях того времени этого можно было достичь только силой оружия в решительной битве, и хотя Брюс понимал, что такой день должен наступить, он всегда надеялся что это произойдет позже а не раньше, после того как он подготовит свое королевство к решительной борьбе. Его брат опередил его и буквально назначил время и место: когда-то до 24 июля 1314 года и где-то неподалеку от Стерлингского замка. Эдуард II пришел со всеми силами, что он смог собрать, он также был захвачен врасплох этим вызовом. Брюс прибыл со всеми теми, кто поддерживал его, включая его глупенького младшего брата. Когда битва начнется, она будет происходить на берегах ручья Баннокберн. Прекрасное имя, не правда ли?

 

Армии.   

 

Английское войско Эдуарда II.

 

Английская армия, которая сопровождала Эдуарда на его пути на север, возможно, была наиболее сильной из тех, что участвовали в войнах англичан с шотландцами. Хронисты говорят, что она насчитывала 100 000 человек и хотя мысль о том, что они победили такое воинство, могло радовать людей прошлых веков, это заявление смехотворно. Обеспечение такой армии, даже если ее можно было собрать, было практически невозможно в Британии XIV века. Наиболее вероятное количество где-то в районе 20 000. Главной силой армии, была казавшаяся непобедимой тяжелая кавалерия. Созданная из рыцарей, сквайров и тяжеловооруженных всадников, она была эффективным оружием. Кавалеристы имели кольчужные одежды, покрытые сверху пластинчатыми доспехами, поверх которых одевался плащ, несший рыцарские гербы для облегчения опознавания в бою. Главным оружием было двенадцатифутовое деревянное копье с железным наконечником. Боевые секиры и палицы использовались для ближнего боя. Тактика кавалерии была простой: атаковать вперед и позволить инерции атаки прорвать или растоптать любые боевые формации, которые будут стоять на пути. Такие формации обычно состояли из легко вооруженных слабо обученных пехотинцев, что делало редкими атаки рыцарей друг на  друга. Столкновения рыцарей обычно ограничивались одиночными поединками. Каждый может представить тот ужас, который могла вызвать тяжелая кавалерия, атакующая на полном галопе. Сама земля сотрясалась под ударами лошадиных копыт, и лишь отряды с превосходной дисциплиной и одаренным руководством могли иметь какие-то шансы оказать ей сопротивление. У Эдуарда было 2000 таких тяжеловооруженных кавалеристов.

 

Кавалерия поддерживалась примерно 17 000 пехотинцев, копейщиков и лучников. Копейщики были вооружены двенадцатифутовыми копьями и короткими мечами или кинжалами в качестве дополнительного вооружения. Они были одеты в стеганые или кожаные куртки, призванные защитить их от ударов мечей и стрел, и носили рукавицы из кольчуги или сшитых вместе стальных пластинок. На голове они носили басинеты, простые стальные шлемы, конические или с широкими полями, похожими на “боевые котелки” Первой Мировой войны. Точное соотношение между лучниками и копейщиками не известно, но последних было больше. Лучники, которые были причиной таких потерь при Фалкирке, пользовались длинными луками из тиса и несли колчаны с 24 стрелами, каждая с металлическим наконечником и в ярд длиной. Когда лучники выходили вперед чтобы вести огонь, они обычно выстраивались в линию в пяти или шести шагах друг от друга. Лучники Эдуарда в основном происходили из Уэльса, но также из Ирландии и северной Англии.

 

По своей природе, армия Эдуарда, имевшая тяжелую кавалерию, которая способна была завоевать любую военную славу, была обделена командованием на низком уровне. Поскольку вся знать и рыцари сражались в рядах кавалерии, пехотинцы часто имели слабое руководство. В противоположность, шотландская знать и рыцари сражались среди своих людей пешими и таким образом могли поддерживать мораль и дисциплину. Это станет важным фактором в предстоящей битве. Еще одна вещь намекала на слабость или недостаток воли. При всей рыцарской силе английского войска, великие английские феодальные лорды отсутствовали. Лишь Херефорд, Глостер и Пембрук приехали на север вместе с королем.  Во времена отца Эдуарда все было иначе, и Шотландия благодарила Бога за то, что старик, “шотландобойца”, отошел в мир иной семь лет назад. Этому королю, самому страшному врагу Шотландии, было 68 лет, когда он умер и руководил очередной карательной экспедицией на север, чтобы наказать тех, кто отравлял его последние годы жизни.

 

Среди сил Эдуарда, помимо англичан, уэльсцев и ирландцев, были рыцари из Франции, Германии, Бургундии и Голландии. Были там и шотландцы, традиционные враги семьи Брюса и те, кто считал, что достигнут большего, служа Эдуарду. Дух шотландского самосознания проявился позже и потребовался импульс великой победы, чтобы это произошло. Комины оставались с Эдуардом, как они могли поступить иначе после убийства их родственника в Дамфризе? Так же поступили МакДугаллы и МакНабы.

 

Шотландцы под командованием Брюса.  

 

Шотландцы, которые противостояли Эдуарду, сильно отличались от блестящего рыцарства наполнявшего ряды их противника. Когда англичане пошли на своего врага, их не встретили великолепные шелковые знамена или лошади, покрытые броней и роскошными попонами. Шотландская армия была грубой и жесткой, продуктом тысяч столкновений партизанского типа, происходивших по всей Шотландии, и у шотландцев не было ни времени, ни необходимости сражаться в великолепных одеждах. Здесь должны были собраться люди, которые были с Уолласом, а теперь были с Брюсом в этот летний день 1314 года, а не только их несколько сыновей. Большинство из них не знало иной жизни, жизни не воина, и они готовы были сражаться. Брюс провел время с момента призыва Стерлингскогим замком помощи до прибытия “гордой армии Эдуарда” в обучении своих людей методам, которые они должны были использовать в предстоящей битве. Они были хорошо обученными, дисциплинированными, почти профессиональной армией, которая прекрасно проявила себя, когда настало время скрестить копья.

 

Хронисты говорят, что их было 20 000, но это число также смехотворно. Соотношение шотландцев к англичанам возможно записано правильно и видимо Эдуард имел четырехкратное численное превосходство. Опорой армии Брюса были его копейщики, которых было от 4500 до 5000 человек. Их поддерживала горсть лучников из Эттрикского Леса и около 500 легких кавалеристов. Кавалеристы были легко вооружены и не могли сравниться с рыцарями Эдуарда на их могучих боевых конях.

 

Шотландские копейщики сражались двенадцатифутовыми копьями, с простым стальным наконечником, они надевали рукавицы, и вероятно кожаные куртки-безрукавки и кольчужные наплечники, защищавшие от стрел. Они сражались в скилтронах, формации, которая могла превратиться в подвижную линию в наступлении, с большей маневренностью, чем македонская фаланга, которую она во многом копировала. Во время обороны скилтрон превращался в ежа ощетинившегося копьями. Это кажется простым, но было очень тяжело добиться необходимого эффекта на неровной земле, в большой спешке или с людьми, плохо осознававшими свою задачу. До появления испанских терций через почти два столетия, во всей Европе, вероятно, не было лучше подготовленной пехоты, чем у Брюса в середине того лета. Если “мощная” является лучшим словом способным описать войско Эдуарда, то слова “дисциплинированная гибкость” являются словами наиболее подходящими для войска Брюса. Армия, вероятно, отражала расовую смесь, которая создала Шотландию начала XIV века и кровь, которая струилась по венам ее воинов, была ирландской, норвежской, французской, английской и фламандской, также как скоттской или пиктской. Хотя гэлоговорящих было большинство, были также те, кто говорил на языке южных шотландцев и даже те, кто считал норманно-французский более удобным для себя.

 

Брюс разделил своих копейщиков на четыре главных отряда. Рэнлолф, граф Морэй, командовал первым, состоявшим из людей Росса, Морэя, Инвернесса, Элгина и Форреса. Сэр Эдуард Брюс, последний выживший брат короля, вел людей из Бухана, Мара, Ангуса, Стратэрна, Ментейта и Леннокса, входивших во второй отряд. Уолтер Стюарт, Верховный Сенешаль, был командиром третьего отряда, но поскольку он еще был мальчиком, реальным лидером был сэр Джеймс Дуглас. Его люди были из приграничных территорий, Ланарка, Ренфрю и Дамфриза. Четвертым отрядом Брюс руководил сам, и он состоял из горцев и островитян Ангуса Ога МакДоналда и войск из Кинтайра, Бьюта, Каррика, Каннингэма и Кайла. Кавалерией командовал сэр Роберт Кейт, а обозом сэр Джон Эйрт. За Коксетским холмом, на краю поля боя собрался “мелкий люд” – горожане, ремесленники, рабочие и немного фермеров, всего вероятно до 2000 человек. Не обученные и не достаточно хорошо вооруженные они могли оказаться полезными в качестве резерва, в том случае если битва начнется разворачиваться в пользу шотландцев. Если бы произошло иначе, они, скорее всего, были бы вырезаны в процессе преследования побеждающими англичанами.

 

Баннокберн. День первый.

 

Существует легенда, что в дни, когда он был королем-беглецом, укрывающимся то в одном убежище, то в другом, когда все его друзья и семья были или мертвы или гнили в английской тюрьме, Брюс остался совершенно один и скрывался в пещере, где-то в Западной Шотландии. Так много раз он собирал армии лишь для того, чтобы увидеть их уничтожение или рассеивание, и лежа на сыром полу пещеры, он должен был приходить в уныние от видений, и он должен был чувствовать горечь отчаяния. Потом он увидел паука. Глупое создание, он, кажется, был увлечен созданием своей сети поперек слишком широко пространства, и Брюс смотрел, как паук работает и терпит неудачу, вновь и вновь. Шесть раз паук прыгал и шесть раз терпел неудачу, но седьмая попытка оказалась удачной. Этот пример паучьего упорства воодушевил Брюса и, поднявшись, он решил увидеть, как исполнится его погоня за троном. Она привела его на берега Банноберна и к битве, решающей для его трона, его страны, его семьи и его собственной судьбы.

 

Представьте что вы большой замок, стоящий в нескольких милях на скале и возвышающийся на 400 футов над равниной. Перед вами старая римская дорога, которая ведет на север через открытое место называемое Нью Парк. Западный край Нью Парка зарос лесом слева от дороги, а на востоке, иногда в тысяче ярдов от дороги, иногда всего лишь в двух сотнях, стоят вертикальные утесы около ста футов высотой. Тропа, известная как Путь, практически параллельная основанию утесов и идет на соединение с римской дорогой примерно в миле от замка. Прямо перед вами ручей, Баннокберн, протекающий с запада на восток через дорогу, затем поворачивающий и текущий, извиваясь, в северо-восточном направлении через долину и впадающий в реку Форт примерно в четырех милях от замка. Это примерно то, что увидел Эдуард II, когда его армия прибыла после пятидневного похода от пункта сбора в Уарке. Они дошли до Фалкирка и остановились там лагерем на ночь 22 июля, и по условиям договора Моубри и Эдуарда Брюса, оставалось лишь два дня, чтобы освободить замок. Обладая столь мощной армией и двумя днями в запасе, Эдуард II, должно быть, чувствовал себя вполне уверенно. Если это так, то его уверенность была неуместна. Роберт Брюс, за годы борьбы с превосходящими силами противника стал искусным полководцем, и он прекрасно понимал, какое превосходство может дать правильно выбранное место для боя. Позиция, которую он выбрал, была очень сильна. Его копейщики были разделены на четыре отряда, и свой собственный отряд он разместил на правом фланге своей армии, севернее Баннокберна и к западу от римской дороги. Следующим стоял отряд Эдуарда Брюса, к востоку от дороги. Затем шотландская формация изгибалась назад, следуя линии утесов, отряд Дугласа располагался почти позади отряда Эдуарда Брюса. Наконец, у храма Св. Ниниана, рядом с которым соединялись римская дорога и Путь, стоял Рэндолф и люди Росса и Морэя. Лес и кустарник прикрывали правый фланг отряда Брюса. Баннокберн и участки топи защищали фронт отрядов Брюса и его брата. Чтобы еще более усилить эту позицию, король приказал выкопать и прикрыть ветками сотни небольших ям, в три фута глубиной и в фут шириной, прямо перед шотландской линией. Эти ямы, плюс металлические ежи, делали его фронт весьма опасным для наступающей кавалерии. Отряды Дугласа и Рэндолфа имели перед собой утесы, а ниже мягкую плодородную почву, слишком тяжелую для кавалерии. Эдуарда имел лишь два выбора – фронтальную атаку на два отряда стоявших за Баннокберном или попытаться обойти шотландцев с фланга, пройдя по неподходящей для тяжелой кавалерии почве, за которой на возвышенности располагались шотландские копейщики.

 

Эдуард II уверенный в своих силах сделал и то и другое. Когда авангард английского войска двинулся против двух шотландских отрядов стоявших за Баннокберном, Эдуард отправил примерно 700 кавалеристов под командованием Клиффорда по Пути в направлении Стерлингского замка. Вероятно, Эдуард хотел расположить Клиффорда между шотландцами и замком, чтобы превратить отступление шотландцев в полное бегство. Нет сомнений, что Эдуард считал отступление шотландцев неизбежным. Когда авангард, ведомый графами Херефордом и Пембруком, двинулся, шотландские стрелки отступили в лес, находившийся позади них. Английские рыцари, увидев их отход, пришпорили своих лошадей и атаковали. Ранее, Брюс выехал из своих рядов, чтобы лучше разглядеть наступающего противника. Он даже не был в полном вооружении и у него на голове был простой шлем с золотым венцом. Он был верхом не на своем боевом коне, а на маленьком пони. Его единственным оружием был легкая боевая секира. Пока он разъезжал между двумя армиями, его узнал английский рыцарь, Генри де Боун, сын графа Херефорда. Де Боун пришпорил своего боевого коня, опустил свое копье и атаковал Брюса. На виду у англичан и шотландцев он обрушился на короля. Ужас, охвативший шотландцев, увидевших, что человек, олицетворявший все их надежды на свободу и усилия которого привели их сюда в этот день, остался один и почти безоружный против такого противника, был поистине велик. Однако им не было нужды бояться, поскольку, когда бронированный Боун подскакал к Брюсу, король бросил своего пони в сторону, встал высоко в своем седле, и пока де Боун проносился мимо, разбил его шлем и череп до подбородка одним ударом такой силы, что рукоятка боевой секиры разлетелась в щепки. Представьте последовавшие за этим восторженные вопли из шотландской линии и горестный крик их английских врагов. Это был материал для появления легенд, и он прекрасно символизировал столкновение, которое последовало: животная бронированная мощь английского войска против искусства и живой решительности шотландцев. Король был осужден своими людьми за то, что подверг себя опасности,  но сам он выглядел невозмутимым после этого происшествия, лишь сетовал на потерю своей доброй боевой секиры. Англичане приближались, решив отомстить за своего товарища убитого столь легко. Когда они наткнулись на скрытые ямы и металлические ежи, их лошади начали спотыкаться, вставать на дыбы от боли и скидывать своих седоков. Цельность атаки была нарушена, и люди Брюса и его брата двинулись с опущенными копьями на дезорганизованную кавалерию. Английские трубачи проиграли отступление и вскоре, те рыцари что смогли, пересекли Баннокберн и присоединились к главным силам английской армии.

 

Тем временем, Клиффорд перешел Баннокберн и со своим отрядом кавалерии поскакал по Пути и через мягкие поля по направлению к Стерлингскому замку. Брюс увидел, что они прошли, и левый фланг шотландцев не помешал им. Возможно, они собирались зайти шотландцам с фланга или в тыл, возможно, они просто сопровождали Моубри, который выезжал из замка, чтобы посоветоваться с Эдуардом, и возвращался обратно. Брюс был разгневан тем, что Рэндолф очевидно не заметил их и корил его словами: “роза упала с вашего венка”. Рэндолф немедленно повел свой отряд вниз на поля, чтобы противостоять Клиффорду. Клиффорд увидел его приближение и приказал своим людям атаковать их за эту наглость. Линия Рэндолфа быстро перестроилась для обороны в скилтрон. Они спокойно стояли, уверенные в своих навыках, опыте и справедливости своего дела, когда английская кавалерия галопом приближалась к ним. Первые лошади, столкнувшись с рядами непоколебимых шотландских копий, повернули в сторону или были пронзены ими. Английская кавалерия, не в силах прорвать скилтрон, кружилась вокруг него, отчаянно пытаясь найти слабое место. Такого места не нашлось, и английские рыцари были вынуждены метать свои боевые секиры и палицы в скилтрон, напрасно надеясь создать проход. Дуглас молил Брюса позволить ему придти на помощь Рэндолфу. Брюс отказал, затем смягчился, но к этому моменту в этом уже не было необходимости, поскольку скилтрон начал двигаться вперед и прогонять оставшихся рыцарей с поля. Многие остались лежать убитыми, включая самого Клиффорда. Рэндолф, как говорят, потерял лишь одного человека и хотя это едва ли вероятно, все же отражает полноту его триумфа. Упавшая роза была водворена обратно в венок.

 

Была середина дня, и после в этот день столкновений не было. Эдуард II созвал военный совет и шок от отпора, оказанного тяжелой кавалерии, причем не один раз, а два, должен был сказаться на моральном состоянии его войск и командиров. Фронтальная атака через Баннокберн на отряды Брюса и его брата казалась безрассудной. Обход с фланга казался одинаково проблематичным в свете неудачи Клиффорда. Совет решил дать армии остаться там, где она стоит, дать ей отдохнуть после долгого похода с юга на север.  Однако ей требовалась вода, много воды. Огромное войско и тысячи животных испытывали жажду, и Эдуард решил двинуться вперед и слегка на восток по следам Клиффорда, и остановиться лагерем где-нибудь в районе слияния Баннокберна и Форта. Это был сложный переход, необходимо было преодолеть множество оврагов и маленьких ручьев, и осталось лишь небольшая часть ночи, когда англичане остановились и смогли немного отдохнуть. К западу, под покровом леса в Нью Парке, спокойно горели костры лагеря шотландцев. Где-то среди них Брюс держал военный совет. Там были те, кто считал, что битва против такой могучей силы как у Эдуарда не может быть выиграна, и они советовали отступить на запад и продолжать опустошающую партизанскую войну, которая до сих пор была удачна для них. Возможно, Брюс соглашался с ними, но, скорее всего, нет. Его скилтроны дважды за день прекрасно проявили себя, и он сам отправил на тот свет де Боуна с точностью, казавшейся почти вещей.

 

В это время сэр Александр Сетон, шотландский рыцарь на службе у Эдуарда II, решил перейти  на сторону своих соотечественников и смягчить стыд своего прибытия полезной информацией. Англичане деморализованы, сказал он, и атака на следующий день должна без сомнения принести шотландцам победу. Он поклялся своей головой, если будет не так, самая твердая гарантия которую может дать человек. Мы не знаем, какое влияние оказали слова перебежчика на Брюса. Наиболее вероятно, что они лишь подкрепили его решение остаться и решить дело утром. Поздно ночью шотландская армия узнала о том, что утро увидит их наступающими.

 

Баннокберн. День второй.

 

Утром 24 июня 1314 года солнце встало рано и светило ярко, предвещая еще один жаркий день. Первые лучи рассвета осветили лица шотландцев отправлявших в Нью Парке мессу перед битвой. Под ними, на промокшей земле, между Баннокберном и Фортом, англичане пробуждались после унылой, если не бессонной ночи. Был понедельник и праздник Святого Иоанна Крестителя. Шотландцы позавтракали хлебом и водой и вооружились. Брюс посвятил в рыцари Джеймса Дугласа и Уолтера Стюарта и после этой церемонии, войска построились, и боевой порядок двинулся вниз на поле. Это была не слишком ровная линия двигавшихся вперед солдат, скорее плохо сгруппированные четыре отряда людей. Медленно они преодолевали изломанный склон с верху вниз, по направлению к их врагу. Впереди на правом фланге двигался отряд Эдуарда Брюса. Слева от него шли люди Дугласа и Уолтера Стюарта. Левый фланг сформировали Рэндолф и люди Росса и Морэя. Королевский отряд из островитян, горцев и каррикского ополчения шел позади в резерве. Где-то во время продвижения вперед из Нью Парка по полю, шотландцы как будто остановились и упали на колени. Возможно, они опустились на колени для последней молитвы перед боем. Смотревший на них Эдуард II воскликнул, что они молятся о милосердии. Его более сдержанные командиры, скрывая свое замешательство, ответили, что если это так, то милосердия шотландцы просят у Бога, а не у Эдуарда Плантагенета. Кажется маловероятным, что шотландцы, только что отслужившие мессу, будут опускаться на колени и молиться в непосредственной близости от врага. Скорее всего, то движение, которое наблюдал Эдуард, было последним сближением и упорядочиванием скилтронов перед столкновением.

 

Искусству Брюса и его верных помощников, англичане могли противопоставить лишь безрассудство Эдуарда и знати раздробленной мелочной завистью. Глостер и Херефорд поссорились из-за того, кто будет командовать английским авангардом и обмен запальчивыми словами и оскорблениями заставили Херефорда уехать к Эдуарду и искать у него справедливости в этой детской перебранке. Прежде чем добрался до короля, появились шотландцы, и Эдуарда приказал своим трубачам играть сигнал к наступлению. Глостер, желая руководить атакой без вмешательства Херефорда, пришпорил свою лошадь, не надев свой ярко раскрашенный плащ с его гербами. Без него он стал лишь еще одним закованным в доспехи всадником, и многие рыцари сначала не узнали его. Из-за этого атака, которой он руководил, не была компактной и сплоченной, каковой она должна была быть. Но это по-прежнему было страшное зрелище, когда мощная кавалерия, закованная в железо, внезапно приходила в движение. Рыцари, люди лишенные лиц в их железных шлемах, скакали вперед, их копья опускались, а их боевые кони били об землю своими подкованными копытами. Они обрушились на отряд Эдуарда Брюса и, хотя Глостер был выбит из седла пронзенный шотландским копьем, ярость атаки привела к тому, что скилтрон прогнулся, но не был разбит. Английские рыцари не испытывали недостатка в отваге и бросали своих лошадей на копья. Лошади и всадники падали со сломанными копьями в их телах, но некоторые прорвались внутрь скилтрона и обрушивали вокруг себя удары палиц, секир и мечей, проламывая черепа, руки и плечи до тех пор, пока их не стаскивали с лошадей, их шлемы не сдвигались и их незащищенные шеи не перерезались. Дуглас и Рэндолф двинули свои отряды на помощь Эдуарду Брюсу, и английские рыцари немного отступили, возможно, надеясь перегруппироваться для новой атаки. Шотландцы не дали им передышки и наступали им на пятки, неудержимые как стальной прилив.

 

Явное безумие Эдуарда II в выборе места для лагеря теперь стало очевидным. Пойманные между Баннокберном слева и Фортом (или даже Пелстримберном) справа, англичане оказались зажатыми на пространстве, ограничивавшем их маневренность. Хотя три наступающих отряда армии Брюса могли насчитывать не более 4000 человек, их было достаточно, чтобы занять пространство от реки до реки и поймать англичан в ловушку, в которой они не могли развернуться. Английские рыцари не имели места, чтобы отступить и переформироваться для новой атаки. Огромная масса английской пехоты превосходила их шотландских коллег почти в четыре раза, были зажаты за кавалерией и не могли даже видеть противника, и уж тем более схватиться с ним. Даже лучники, чьи смертоносные стрелы выиграли битву при Фалкирке для отца Эдуарда, были бессильны: действия происходили так близко, что их стрелы могли поразить своих же рыцарей так же как и шотландских копейщиков. И шотландцы наступали, отодвигая противника дюйм за дюймом к воде. Однако англичане не сдавались и, высвободив лучников из огромной массы армии, отправили направо вдоль берегов реки, пока они не заняли  позиции, чтобы обстреливать левый фланг отряда Дугласа своими убийственными стрелами. Это был критический момент, который мог привести к повторению Фалкирка. Это передвижение не было незамечено Брюсом, и, увидев опасность, он приказал сэру Джеймсу Кейту и его нескольким сотням легких кавалеристов атаковать английских лучников. Кейт и его кавалеристы смогли промчаться по мягкой почве, так как не смогли тяжелые английские рыцари, и полностью выполнил свою задачу. Шотландцы никогда не были нацией великих конных воинов, и справедливо заслуженная при Ватерлоо слава Королевских Серых шотландцев была скорее исключением, а не правилом. Однако атака людей Кейта, в руках которых находилась судьба нации, была без сомнения наиболее важным действием кавалерии в истории Шотландии. Английские лучники были полностью рассеяны, прежде чем они смогли начать вести огонь по скилтронам, и шотландская линия продолжала наступать, не опасаясь быть поражаемой с флангов вражескими лучниками.

 

Это был поворотный момент в битве. Брюс увидел это и бросил свой отряд в бой слева от Дугласа и Стюарта. Когда-то Брюс сказал Ангусу Ог из клана Доналд: “Моя надежда только на тебя”. И эти слова МакДоналды избрали девизом своего клана. При Баннокберне он просто сказал: “Будьте веселы и действуйте доблестно”. МакДоналды и другие горцы и люди из собственных земель Брюса, весело и доблестно, обрушились на своих врагов, пробрались через убитых лошадей и людей и присоединились к бойне со своими копьями, секирами и кинжалами. Усилившись, шотландская линия продолжала давить и давить, с каждым шагом уменьшая силу врага. В этот момент помощники Эдуарда поняли, что битва проиграна, и сэр Жиль Аржантин взял поводья коня своего господина и вывел того с поля боя. Большой отряд рыцарей собрался вокруг Эдуарда и проводил его до Стерлингского замка. Когда Эдуард оказался в безопасности, сэр Жиль повернулся к королю и сказал: “Сир… я не приучен бежать и я не буду. Я говорю вам – прощайте”. Затем он повернул своего коня и вернулся в битву, где был убит. Он был назван “храбрейшим рыцарем во всем христианском мире” и поступок, который он совершил, служит нам напоминанием, что отвага никогда не является монополией победителей, как того могли желать последующие поколения. Большая часть английской армии, увидев, что знамя Эдуарда покидает поле боя, решила, что нет причин оставаться. Пехота развернулась и побежала, пересекая Баннокберн и Форт любым способом в своем желании бежать. “Мелкий люд”, последний резерв шотландцев, понял, что это день Брюса и начал спускаться с Кокстетского холма, и их появление возможно заставило англичан подумать, что это прибыла еще одна шотландская армия. Когда пехота бежала, английские рыцари подумали, что они, наконец, имеют пространство перестроиться для новой атаки. Это была напрасная надежда, поскольку, когда они отступили, скилтроны почувствовали, что давление на их фронт ослабело, и, торжествуя, закричали: “На них, на них. Они проиграли!” Позднее люди говорили, что ходили по Баннокберну и не замочили ног, так много мертвых англичан лежало в воде.

 

Армия Эдуарда была полностью уничтожена. Некоторые рыцари были взяты в плен и удерживались ради выкупа, но обычных солдат травили как диких собак и убивали массами без жалостно после стольких лет английского грабежа. Это была ошеломляющая победа, удивительная, против всех шансов и чудовищно полная. Битва была выиграна и, хотя война продолжалась, инициатива теперь была у шотландцев. Несомненно, чувство победы окрыляло, и Брюс вероятно впервые уже знал, а не надеялся, что королевство принадлежит ему. Радость от успеха его и его армии распространилась по Шотландии, поскольку в этот день шотландцы вновь стали нацией свободных людей.

 

После битвы.

 

Эдуард II Английский.

 

После бегства с поля боя и с горьким привкусом от прощания с сэром Жилем Аржантином, Эдуард доехал до Стерлингского замка. Моубри отказался впустить его, и это было справедливо, поскольку правила игры явно исключали подобное. Эдуард развернул свою лошадь и в окружении своих рыцарей отправился в Данбар. Он оторвался от преследовавшего его горячего Джеймса Дугласа и горстки шотландских всадников, которые скакали позади английского короля, решив взять его в плен или убить. В Данбаре он поднялся на корабль, чтобы отплыть на юг, а его верные рыцари, которые защищали его в его бегстве, были оставлены искать другие способы вернуться домой через враждебную страну. В своей родной стране он никогда не имел большой опоры и отсутствие великих лордов, которых не было с ним во время бегства, должно быть, говорило ему о его туманных перспективах. Однако он был упрямым в своем поражении, и война продолжалась. Позднее, когда шок от Баннокберна прошел, он приходил на север, безуспешно пытаясь отвоевать Бервик у шотландцев. Он потерпел неудачу, ни одного большого сражения не произошло, шотландцы предпочитали предпринимать диверсионные рейды в Северную Англию. Многие годы северные графства Нортумберленд, Камбрия и даже Йоркшир опустошались и сжигались с великим постоянством.

 

Со временем, его мстительная жена и ее любовник низложили Эдуарда и заставили отречься в пользу его юного сына, будущего Эдуарда III. Экс-король перевозился из замка в замок по всей Англии, и какими бы ни были его недостатки, только жесткие сердцем не могли не чувствовать к нему жалости из-за убожества и бесчестия его последних дней. Его жизнь закончилась в 1327 году, в ужасном цареубийстве, когда раскаленная кочерга вставленная ему в анус убила его в мучениях, не оставив следов насилия.

 

Роберт I Шотландский.

 

Брюс умер в 1329 году, после того как Папа отменил буллу об отлучении и за неделю до того, как другая булла признавала его и его наследников помазанными королями Шотландии. Ему было 54 года, и он был благословлен в свои преклонные годы рождением сына. Он без сомнения благословлен тем, что умер прежде, чем смог стать свидетелем тех испытаний, которые навлекли несовершеннолетие его сына и последнее царствование на страну, которую Брюс завоевал мечом и за которую заплатил такой дорогой личной и семейной ценой. Король всегда желал отправиться в крестовый поход и когда он умер, сэр Джеймс Дуглас, который был посвящен в рыцари в Нью Парке так много лет назад, положил набальзамированное сердце своего господина в серебряную шкатулку и отправился сражаться с мусульманами или сарацинами или язычниками как их называли в те дни.

 

Дуглас не преодолел весь путь до Святой Земли, поскольку христианская Испания все еще была порабощена последователями Мухамеда, и он в изобилии нашел работу для своего меча на иберийской земле. В один из черных дней, когда исламский прилив был особенно силен, Дуглас и его люди оказались в отчаянной ситуации, столь далекой от их родных земель и лощин, которые они так хорошо знали. Их христианские испанские союзники бросили их, оставив одних против армии сарацин. Без сомнения Дуглас проклинал своих давних союзников, пока его глаза опытного воина изучали противника выстроившегося перед ним, искали слабости или место, через которое можно было бы прорваться. Не найдя ничего, он, вероятно, обернулся к своим людям и искал молчаливое согласие в тех, кто зашел так далеко служа сердцу их умершего короля. Мусульмане ждали, солнце сияло на их остроконечных шлемах и кривых клинках. Вероятно, Дуглас улыбнулся, когда увидел согласие на лицах его людей, повернулся к врагу и, взяв серебряную шкатулку с сердцем, висевшую на его шее, метнул ее со всей силы в линию противника. Крича: “Иди первым как ты всегда это делал!”, он бросился вперед сопровождаемый своими людьми и исчез под взмахами сарацинских клинков.

 

Такова была любовь, которую Брюс мог вызвать в своих последователях. Хотя он был не первым человеком, носившим титул короля Шотландии, он был первым из них, кто правил политическим организмом, который мы видим сейчас. Он был без сомнения величайшим королем Шотландии, и он стоял как колосс нашей истории одной ногой на феодальном прошлом, а другой на объединенной нации, которая могла смело смотреть в свое будущее. Независимость, которую он завоевал, будет теряться вновь и вновь его наследниками, и в последующие века шотландский народ не будет не знаком с английским вторжением и оккупацией. Однако, они никогда не покоряться в своих сердцах английскому доминированию. В итоге, в 1603 году после смерти бездетной Елизаветы I Английской, Джеймс VI Шотландский, потомок Брюса через брак его дочери Марджори и Уолтера Стюарта, стал королем Англии и Шотландии. Интересно, сколько раз в этот день Эдуард I “Шотландобойца” перевернулся в своем гробу.         

 

Оригинальный текст>>>

 

brude@list.ru